- Беееееел, это совершенно не смешноооо, - блондин постарался вытянуть ноги, колени которых до этого прижимал к груди, и тихо зашипел, чувствуя, что конечности затекли в неудобном положении. В горле пересохло, отчего говорить, а, уж тем более, растягивать гласные казалось непозволительным трудом, потому парень негромко выругался, начиная тереть глаза и пытаться понять, в какой части особняка находится. Но, стоило несколько десятков секунд пошевелить руками, как выяснилось, что те тоже затекли и поддаваться назойливым командам мозга не собирались. В общем-то, полная зад... неудача, именно.
Джек немного скатился вниз в кресле, - причем каком-то твердом и жутко неудобном - до конца вытягивая ноги, и, вцепившись руками в подлокотники, смог открыть глаза. А затем сразу же пожалел, что позволил себе увидеть комнату вокруг: начал быстро моргать, жмуриться, даже пытаться тереть кулаками веки, лишь бы доказать самому себе, что все вокруг - это идиотская шутка воображения, нарисованный чужими руками сон, в конце концов, проделки Бела, любящего издеваться над Британской Империей. Но, увы, англичанина окружала все та же странная пустота, голые стены, неуклюже расставленные шкафы.
Собственно, до Кёркленда долго доходило, в каком он положении: конечности, даже, можно сказать, фактически все тело, затекли, голова раскалывалась от какой-то странной боли, которую парень обычно чувствовал при телепортациях. А еще понимание того, что британец и догадаться не может, где находится: откуда вокруг голые стены, зачем это странное кресло, кому понадобилось рисовать пентаграмму, какой идиот делал этот дизайн... Стоп. Вернемся к пентаграмме.
Джек не сразу заметил, что кресло, на котором он расположился, находится в центре нарисованного круга, среди пятиугольной звезды. Качественно вычерченные линии, ровные, нигде не обрывающиеся - разве что в том месте, где Британия неудачно черканул ногой и стер, - гладкие, будто с каким-то придыханием и нежностью выводимые на этом отвратительным по сравнению с пентаграммой полу. Ею можно залюбоваться, пытаясь отследить каждый путь, представляя себе, как чьими-то руками - мелом, ручкой, краской или кровью пользовался призывающий, Кёркленд так же не понял - создаются великолепные узоры. Узоры, способные призвать существ из другого мира, из других комнат, из других стран. В общем, пентаграмма на телепортацию. Вот только кому понадобился Джек в таком странном месте? И не перепутал ли заклинание этот подозрительный "кто-то"?
Кёркленд попытался встать и, пошатнувшись, все же смог удержать равновесие: ноги до сих пор не проходили, болели, неприятно покалывали. Но у пирата получилось сделать шаг вперед, даже два, постараться выйти за предел узоров. Может, если пентаграмма нарисована кровью, то где-то рядом лежит тело того несчастного, что попытался вытащить не просто человека, а страну, да еще и из другого мира? Такой исход событий, конечно же, не радовал. Не то, чтобы Джеку было жалко какого-то там человека, так оплошавшего с заклинанием... просто труп же начнет разлагаться, вонять, привлекать ненужное внимание. Кто знает, что это за место? Может, морг, а может, главное политическое здание какого-нибудь захудалого государства.
Но, так и не выйдя за пределы круга - некто постарался, нарисовав его почти на всю комнату, - англичанин грохнулся на пятую точку, прошипев сквозь стиснутые зубы и схватившись одной рукой за голову, другой опираясь на пол и стирая очертания пентаграммы. Жалко, конечно, настолько качественную работу, но сейчас как-то не до подобных мыслей и без этого больной голове. А пошарив свободной рукой, на которую опирался британец, он смог еще и найти что-то: нечто твердое, с подобием шершавого корешка, тонкое. Джек медленно повернул голову, продолжая держаться за затылок, и, немного щурясь, посмотрел на предмет в своей руке. Книга. Точнее, обложка, к тому же, как выяснилось после просмотра, кто-то гневно вырывал из предмета страницы, будто находясь в какой-то агонии. У Кёркленда получалось в некоторых местах видеть кусочки рисунков, где-то начала слов, но общей картины это все равно не давало: основные заклинания - а это была книга именно с ними - ревностно выдергивали, опасаясь, что до них доберутся.
И, простите, какого тогда черта? Уже пощупав корешок - такой необычный, уплотненный сильнее, чем у остальных книг, шершавый, с особыми узорами - Англия понял, кому принадлежит сей артефакт. Единственному в мире, наверно. В этом мире. У самого британца дома, в уютном и темном особняке, кишащим домашними тараканчиками, лежит похожая. Только темная.
"Какого, твою мать, черта?! Ты же знаешь, Артур, как меня колбасит с этих гребанных телепортаций, и что я ими даже под предлогом уничтожения не пожелаю воспользоваться. Вот только попадись мне, вот только попробуй где-нибудь здесь истекать кровью и помереть от этого заклинания раньше, чем я доберусь своими аристократичными пальчиками до твоей длинной шеи..."
Британская Империя снова поднялся на ноги, начиная осматривать комнату. Но, увы, ни тел, ни каких-то страниц книг он найти не смог. Попалось, правда, какое-то странное существо за шкафом, от которого британец вначале шарахнулся, а потом отмахнулся, припоминая, что нечто похожее видел в доме Америки. Собственно, после всех поисков осталось лишь открыть какую-то дверь, за которой, как позже выяснилось, было очень темно... то есть, была какая-та коморка. Или кладовая. Или еще какая-то хрень, которую Кёркленд так и не определил, пытаясь по памяти шептать заклинания, вызывая огонь из своих пальцев.
- Септум органэ мимиорэ... Вот только попадись мне, британский засранец. Без веской причины вызывать меня - уничтожу.